Гуси летят на юг. Глава 23. Как гуси улетают на юг


Гуси летят на юг

Ночью я проснулся, лежал, прислушиваясь, как по шиферу елозило веткой старой туи. Вдруг комнату осветило дисплеем мобильника, заверещал звонок, нежданный в этот час и внесший диссонанс в привычные ночные звуки старого дома.

 

Спишь? А гуси-то улетают на юг, — едва услышал я сквозь треск не к месту веселый голос приятеля. — Тут такое дело, машина у нас cломалась. Добирайся сам.

— Это что, километров семь?.. — почему-то задал я бесполезный вопрос.— Где-то так… мы тебя встретим, — последовал ответ, и трубка отключилась.

Я выбрался из-под ватного одеяла, опустив ноги, от пола тянуло холодом. Быстро оделся. Сложил в рюкзак приготовленную с вечера еду, ружье, патронташ. Заварил турку кофе, немного налил в чашку, остальное в термос, сделал несколько поспешных глотков. Закрыл на засов входную дверь и будто замер, очарованный идущей на спад весенней ночью.

На небе еще ярко мерцали звезды. Убывающая луна острым краешком будто присела на минутку отдохнуть на макушку ветвей старого вяза, разливая вокруг серебряный свет. Деревья, изгородь, причудливо вытянувшись тенями, отражались на земле, блестела натянутая пленка на соседском балагане. Наверное, это был первый петух на этот час, как-то лениво прокричал он на краю села, там же что-то загоркотало, потом стихло. Существование в одном — обыденного и ирреального, тревожные ночные звуки, все это настраивало на особый лад.

Я поежился от холода, закинул за плечи рюкзак и пошел не к калитке, а за угол дома, отыскивая в городьбе более удобный проход. Прошел мимо кустов ивовых лозин, растущих в низине, залитой весной водой и высыхающей к концу лета; почувствовав сырость и прохладу, вышел на полевую дорогу.

Через несколько минут пересек еще одну дорогу, уложенную асфальтом, ведущую в соседнее село, и оказался на поле.

Далеко от меня, у машинотракторного парка, на столбе светился желтым пятном единственный фонарь. «Дойдешь до шлюза, дорога пойдет прямо, а ты свернешь налево. Так и иди, не сворачивая. У летнего лагеря, повернешь направо, прямо и иди, а там я тебя встречу…» — вспомнил я наставления приятеля. Ночные шорохи, тень какой-то большой птицы, сорвавшейся с дерева, заставили вздрогнуть, отвлечься от мыслей.

А они были заняты предстоящей охотой на гусей. Казалось бы, чего сложного, думал я. Найти место ночевок, дневок птиц, замаскироваться, подманить на нужную дистанцию, произвести точный выстрел. А на деле? Сколько сырой земли надо перекопать, перенести, готовя окоп, шалаш, сколько времени потратить на их маскировку, сколько томительных ожиданий оставить позади с единственным вопросом: «Прилетят, не прилетят?» А сколько еще этих вопросов можно задать себе до, во время и после охоты.

За раздумьями я не заметил, как дошел до шлюза, повернул налево. Свет фонаря, теперь уже с другой стороны, точкой мелькал, почти касаясь земли, среди растущего вдоль дороги кустарника, то прибывая, то убывая, наконец, совсем пропал — я опустился в низину. Звезды давно погасли, за моей спиной зарделось полоской небо. Выбрался на насыпь канала, разделявшую два поля — озими и скошенной кукурузы, и уже отчетливо видел контуры домика летнего лагеря, а рядом с ним одинокую фигуру. Мой приятель шел мне навстречу.

Вот он, как и я, увидел стаю птиц, присел и замер, несколько секунд нервно следил за их полетом, затем так же резко поднялся, продолжив путь. Тревога оказалась напрасной, то первые караваны журавлей засобирались на юг, сбившись в большую стаю, летели безголосо в сторону чернеющего вдалеке леса.

— Илья в кукурузе, видишь?.. — спросил Андреич, подойдя, оглянулся, указав рукой. У нескошенной полосы кукурузы простиралась лужа воды. Как ни старался я напрячь зрение, охотника не увидел — насколько хорошо он замаскировался в своих «лоскутах». Значит, сооруженный накануне шалаш у тянувшейся по гребню канавы лесополосы, на что потрачено немало времени и сил, оказался непригодным, гуси поменяли свой адрес. Что же, так бывает…— Ты можешь стать недалеко от него, — приятель оценивающе посмотрел на мою куртку, сравнивая с цветом кукурузных початков, и, видимо, остался доволен, — а я пройду дальше. Мы одни, егеря приедут позже…

Я еще не дошел до места, откуда доносились звуки манка, как увидел трех серых гусей, идущих на призывные звуки. Показалось, гуси снизились на предельную высоту и можно стрелять. Вскинул ружье и нажал на курок. Птицы еще не скрылись из виду, как зазвонил мобильник. Не скупясь на сочные выражения, Илья доходчиво, в нескольких словах объяснил, когда надо открывать стрельбу. Я молча согласился, «если бы взял гуся — победителя не судят», по шуму понял, что находится он рядом, в нескольких шагах от меня, и поменял позицию. Но некомфортно чувствовалось и на новом месте, то ли редкие, торчащие рядки стеблей, то ли что-то другое… Голос манка участился, четверка серых гусей заходила на посадку, дистанция сокращалась, я откинул назад спину, поднял было ружье, но стрелять не стал, все еще чувствуя свою вину за промах.

Ухнули почти одновременно два выстрела. Ведомый здоровяк гусь начал валиться и еще не коснулся земли, когда из кукурузы выскочила осанистая фигура Ильи. Проваливаясь по щиколотки в набухшую от дождей землю, он будто на ватных ногах косолапо бежал к серому комку и, казалось, не замечал ни своего веса, ни тяжести на облепленных черноземом сапогах, как-то по-детски откидывая назад левую руку, лоскуты трепыхали от ветра на его маскировочном костюме. Подняв с земли гуся, он, счастливо смеясь, резко вздернул руку с висящим гусем в мою сторону: «Вот, смотри, как надо стрелять!»

Я же искренне порадовался его удаче. Илья скрылся в кукурузе и вновь стал манить гусей. И вновь они стали заходить на нас, идя тем же курсом, но на этот раз их было шесть. Прикинув, я рассчитывал, сколько секунд надо выдержать в сгруппировавшейся позе, с опущенной головой, чтобы потом вскинуть ружье, выцелить и нажать на курок. Наши выстрелы прогремели враз. Слышу свист воздуха от крыльев, птицы резко вскинулись вверх, характерный шум дроби о тугое оперение донесся сверху. «Неужели и на этот раз промах?» — спрашивал я себя и не верил, но, набрав высоту, гуси живыми и невредимыми и, судя по голосам, недовольными удалялись, завернув к лесу. Надо же, несмотря на частые выстрелы, одна стайка тянет за другой, и это без профилей, неужели так безупречен, так хорошо знает голоса птиц наш манщик? Появившийся на гребне канавы Андреич развел руками: «Тоже мне охотнички… мазилы!»

На этот раз гуси шли с голосом, дружно перекликаясь с манком, но что-то их сбило и заставило пройти стороной. Какое-то шестое чувство заставило меня посмотреть на дорогу, петляющую за разливами воды; я не поверил своим глазам, выхватив единственную картинку на их уровне: гусь винтом падал вниз, крутясь своим тяжелым телом с обвислыми крыльями; вот всей своей массой он рухнул на землю. Я вскочил на ноги, все еще не веря себе, отметил про себя ориентир — несколько куртинок торчавшего бурьяна.

— Сядь, сядь… — будто старая гусыня на гнезде зашипел Илья. Я бухнулся на землю. И на этот раз стая пролетела мимо. Прошло минут двадцать, активность птиц сошла на нет.— Ладно, пойду за гусем… — говорю Илье.— За каким еще гусем? — недоумевающе спрашивает он, пытаясь найти в моих словах какой-то подвох: разыгрывает, придуривается?..— Ну, когда оба стреляли, по серым…— Ты видел? Упал?.. Так чего стоишь, беги…

Я закинул ружье на плечо и направился к своему ориентиру, обходя воду, и был уже по ту сторону разливов, когда услышал частые выстрелы, обернулся и увидел еще одного падающего гуся и бегущих в густоту кукурузы товарищей. «Есть… у всех по гусю, неплохо, зорька удалась, но как найти этого? Упал же он где-то здесь, а может, дальше?.. Машины не проезжали, значит, подобрать никто не мог. А что если лиса?..» Когда впервые ехали на гусиное займище, дорогу перебегала лиса. Случаи такие были, когда плутовка наглым образом пользовалась не своей добычей. Лет прекратился окончательно, на помощь мне спешил Андреич.

— Ты точно видел?.. — переспросил он, как бы тоже сомневаясь, что гусь действительно сбит и упал где-то здесь.

Искали тщательно, не спеша, осматривая каждый квадрат, продвигаясь все ближе к дороге.

— Да вон он лежит, — указал я рукой на серый бугорок, находящийся в нескольких метрах от Андреича. Тот взял серого за шею, прикинул на вес, добавил: «Хорош гусь!», счастливый заулыбался и протянул мне.

Я беру в руки серого и не перестаю удивляться его крепости на рану. Больше километра пролетел, вот почему после стрельбы глаз да глаз за ними нужен.

Мы вернулись к Илье, по его виду и без слов было ясно: утренняя охота завершена.

— Ты побудь здесь, а мы пойдем гусика поищем? — сказал он.— Какого еще к черту гусика?.. — теперь пришла очередь удивляться мне. — Разыграть что ли решили?..— Видишь седловину в деревьях, сориентируешь нас, где-то там упал…Вернулись они довольно скоро, обошлись без моей помощи.

— Этого Илья первого сбил, не иначе разведчик… — пояснил Андреевич, глядя на гуся, — несколько метров до канавы с водой недотянул, а так бы не нашли… что-то егерей нет; ну шо, теперь до вечера?..— До вечера, — киваем мы головами и начинаем неторопливо зачехлять ружья.

Автор - Виктор Лютый.

Источник

handf.mirtesen.ru

Как летают гуси: летают ли домашние гуси?

Немного информации о них. Гуси принадлежат отряду гусеобразных. На территории Российской федерации проживает около 8 видов: серый гусь, белый гусь (так и хочется написать 2 весёлых гуся, всё-таки не зря была придумана одноимённая песня), белолобый, белошей, сухонос и так далее.

Летают гуси, безусловно, за счёт своего оперения. Они имеют довольно развитые пух и перья. Как часто в различных парках можно увидеть этих красивых птиц. Особенно весной после их перелёта с теплых стран.

Гуси отличаются от своих родичей – уток, тем, что имеют удлинённую шею, мощный клюв, а по его краям находятся маленькие зубцы. Кстати, в этом плане у лебедей ещё длиннее шея, чем у гусей.

Не подрезав крылья своему гусям, хозяин рискует остаться без стаи или находиться в ожидании возвращения от двух до 24-ёх часов!

Гусыня мало чем отличается от гуся, поэтому их сложно различить. Но всё-таки кое-что можно заметить. Сам гусь имеет большую форму тела, и его клюв на конце заканчивается горбинкой. Также самец более агрессивен (из-за защиты самки и потомства) и он издает звуки гакания и может даже шипеть.

Глупо задаваться вопросом умеют ли гуси летать, - конечно, умеют, и делают это довольно быстро. Зимой они летят на юг, а весной возвращаются. В этот период у них идёт гнездование. Обычно гуси находят место около болот или лугов. В самом высиживании яиц участвует только самка. Самец охраняет её на всём протяжении процесса.

После вылупления птенцов, самец также берет роль охранника не только самки, но и всего потомства. Следует отметить, что если гусь молодой – он имеет неокрепшее оперение, поэтому с полётами ему придётся ещё обождать. Но зато, все гуси с детства (впрочем, как и утки) умеют плавать. В этом плане они отстают от уток, так как проводят не так много времени в воде.

По-научному этих птиц называют Anser. В Российской Федерации существует около 24-ёх видов домашних гусей. На одного гуся самца приходится шесть самок.

Гусь – животное стайное. Поэтому перелёты осуществляются стаями. И только во время гнездования они распределяются по парам. А как далеко могут летать и вообще, на какой высоте летают гуси? Итак, было зафиксирован перелёт гусей на зимовку на расстоянии около 10000 километров.

То есть расстояние от северной Америки до югов Аргентины. Также был зафиксирован максимум высоты полёта этих птиц. При перелёте из Средней Азии до Гималаев через горы высотой около 11000 метров. Как посчитали это рекордной высотой для птиц такого вида.

Гусь, как одомашненное животное, имеют специальную породу для хозяйства. Фермеры давно делают на этом деньги. Их используют с целью получения яиц, мяса, перьев для подушек, пуха для курток и конечно потомства. А такой бизнес, трудно не согласиться, довольно рентабельный. С учётом того, что эти птицы довольно непривередливы ни к кормлению, ни к содержанию.

Чаще всего это птицы среднего размера. А летают ли домашние гуси? Обычно гусям при их зрелости, отрезают оперение так, чтобы они не смогли далеко улететь. Также гусей можно просто откармливать, так он не взлетит точно.

Для этого из всей стаи птиц нужно выбрать трёх гусей. Их следует откармливать отдельно в клетке и специально разваренным ячменём, овсом. Давать пищу 3 раза в день. Это должно продолжаться примерно 3 недели. И хорошее гусиное мясо, поданное в горячем виде, можно выкладывать на стол.

Вне всякого сомнения, все гуси умеют делать. Можно дома завести декоративные породы гусей, и любоваться их красотой. Приручив их, можно будет выпускать гусей и любоваться также изяществом их полёта.

Вот так коротко в статье было рассказано о лётных способностях гусей, об их содержании и кормлении. Удачи в животноводстве!

www.8lap.ru

Куда улетают дикие гуси, утки, журавли

Когда приходят осенние холода, многие птицы, которые обитают в нашей полосе, исчезают, а весной появляются вновь. Это, например, утки, гуси, журавли. На такое явление люди обратили внимание еще давно и назвали этих птиц перелетными, ведь они улетают зимовать в теплые края. Сезонные перелеты птиц – удивительное явление природы. Ведь улетают не только те пернатые, которые живут на севере, но и те, что обитают на юге и даже около экватора. Зачем они это делают? И что мешает им оставаться там, где они проводят зиму? Если на севере птицы срываются с насиженных мест из-за холода и нехватки пищи, то обитатели южных широт улетают из-за смены засушливых и влажных сезонов.В России же самыми заметными перелетными птицами считаются журавли, утки и гуси. Каждую осень можно наблюдать большие стаи этих пернатых, красиво движущиеся в сторону юга. Но куда именно? Раньше ученые пытались выяснить этот вопрос, окольцовывая птиц. На легкой алюминиевой метке было вытиснено, где и когда она надета. Сегодня применяются более точные методы – радиолокация и телеметрия. На спинах пернатых прикрепляют маленькие радиопередатчики. Благодаря этим способам орнитологи могут не только совершенно точно сказать, куда летят их подопечные на зиму, но и каким путем они движутся, как возвращаются, где делают остановки. Интересно, что пути и расстояния у каждой отдельно взятой стаи разные, даже если вид один.Например, журавли могут лететь на зимовку в далекую Африку, Индию, Китай или Египет (там они живут в Дельте Нила). Очень интересно наблюдать за озерами и болотами Нижнего Египта зимой – всю зиму и весну все они, вплоть до берегов Средиземного моря, буквально усеяны множеством птиц. Причем это не только журавли, но и дикие гуси, европейские утки, другие пернатые. Все они пережидают здесь холода.Однако гуси, например, могут кочевать и на территории России, перелетая в ее южные области, например, к теплым водам Каспия, на его южной оконечности. На западе Каспия зимуют утки-шилохвосты. Но они же могут улетать и к Средиземному морю или в низовья Кубани. Утки-кряквы летят в Западную Европу через Белоруссию и Украину. Или еще дальше – в Африку, на Балканы, север Италии.Очень интересно наблюдать, как именно летят пернатые – стаями, в очень строгом порядке, во главе с вожаком. Путь обычно лежит через места, которые благоприятны для птиц по наличию пищи, ориентиров, аэродинамическим условиям. А весной пернатые снова собираются в дорогу – домой. Если кто-то из них не вернулся, это значит, что птица погибла.

completerepair.ru

Гуси улетают. - Фауна - ZoomZoo - Читать статьи

Они улетают!

ДЕНЬ клонился к вечеру, и в осеннем воздухе чувствовалась прохлада. Но вот безмолвие нарушил дружный гомон гусиной стаи, которая появилась прямо над головой. Огромный клин приблизительно из 20 птиц величаво устремился в небо. Птицы делали взмахи большими сильными крыльями. Один гусь грациозно повернул влево и занял место в конце стаи. Это было захватывающее зрелище! Мне стало интересно: почему гуси летят клином? И куда они улетают?

Гусь — водоплавающая птица, близкий родственник утке и лебедю. В мире насчитывается около 40 видов гусей, и встречаются они в основном в Азии, Европе и Северной Америке. Канадская казарка — один из наиболее известных видов. Это красивые белощекие птицы с черными длинными шеями. Вес взрослых самцов большой канадской казарки может достигать 8 килограммов, а размах крыльев — 2 метров. Эти гуси проводят лето на Аляске и на севере Канады, а затем улетают зимовать далеко на юг, в Мексику.

Для казарок очень важно правильно выбрать время перелета. Если они прилетят на север слишком рано, вода может быть еще скована льдом и не будет травы. Поэтому казарки перелетают все дальше на север по мере наступления весны. На месте гнездования они разбиваются на пары и занимают территорию вокруг своих гнезд.

Благодаря тому что гуси летят клином, они могут быстро реагировать, когда вожак изменяет направление, скорость или высоту полета. Специалисты считают, что в воздушном потоке, который создает вожак, стае лететь легче, так как при этом уменьшается сопротивление воздуха. Мигрирующие стаи обычно состоят из нескольких семей, поэтому взрослые особи возглавляют их по очереди.

Нередко казарки из года в год возвращаются к одному и тому же месту гнездования. Гнездо они обычно делают из самых простых материалов, таких, как ветки, трава и мох. Казарки — «однолюбы»: они хранят верность своему партнеру всю жизнь. Если один из них погибает, другой, конечно, может найти себе пару, но обычно остается одиноким.

Самка откладывает от четырех до восьми яиц и высиживает их около 28 дней. Родители ревностно защищают свое гнездо. Когда им или их птенцам угрожает опасность, казарки становятся очень агрессивными. Своими крыльями они могут нанести сильные удары хищнику.

Гусята начинают «переговариваться» с родителями еще находясь в яйце. Их сигналы разнообразны: от звонких трелей (чувство удовлетворения) до тревожного писка. Родители тоже издают множество разных звуков, общаясь друг с другом и со своими малышами. Орнитологи отмечают как минимум 13 отчетливых сигналов, которые издает канадская казарка.

ngazetaew.ucoz.ru

Как называется косяк гусей улетающих на юг???

Косяк гусей косяком и называют. Что касается полета: В основном, гуси летят клином, Скорость клина 80 км/час. Правда не все гуси летят клином, <a rel="nofollow" href="http://www.krugosvet.ru/enc/nauka_i_tehnika/biologiya/GUSI.html" target="_blank" >некоторые виды гусей летят "гуськом" </a> вытянувшись друг за другом в одну линию, углом, кучей, линией. Как определить гусей в полете? Гусь-гуменник <img src="//otvet.imgsmail.ru/download/f21a773cdc6b08db1a8ffc952489c341_i-4840.jpg" > Летит либо «углом» , либо вы­тянутой косой линией. <img src="//otvet.imgsmail.ru/download/f21a773cdc6b08db1a8ffc952489c341_i-4843.jpg" > В «клине» до 4-х стай численностью 350-400 особей; на кормежке (на сельхозу­годьях) стаи в 5-10 тыс. особей. Короткоклювый гуменник Полет и форма стай аналогич­ны гусю-гуменнику («клин») . Летят семейными группами. Снизу можно наблюдать: клюв и лапы красные, крылья отливают голубизной, под- хвостье белое. Белолобый гусь Летят птицы «клином» , полет сильный, ровный, с частым взмахом (более частым, чем, например, у се­рого гуся) . Выделяется белый лоб, белое подхвостье, темное брюшко. Серый гусь На пролете птицы летят «кли­ном» или «косым рядом» (в «кли­не» до 150-300 особей) . Летят быстро, со скоростью до 100 км/ч, хотя с земли кажется, что неторо­пливо. Гусь-пискулька, или малый белолобый гусь <img src="//otvet.imgsmail.ru/download/f21a773cdc6b08db1a8ffc952489c341_i-4842.jpg" > Летит «клином» , взмахи кры­льями более частые, чем у бело­лобого гуся. Мигрируют семьями в 8-30, 50 особей. Стаи в 180-200 особей. У сидящих птиц крылья выходят за хвост. <img src="//otvet.imgsmail.ru/download/f21a773cdc6b08db1a8ffc952489c341_i-4844.jpg" > Краснозобая казарка -мелкий по размеру гусь -Стая в полете меняет строй, то вытягиваясь в линию, то сбиваясь в кучу. Шея и грудь коричневые, брюшко темное. Летят семейными группами в 15-30 особей. Полет сильный и быстрый.

Гусей крикливых караван тянулся к югу...

откосившие гуси :-D а точнее стая гусей

Гуси чаще всего летят косяком. А иногда как журавли, лебеди и другие крупные птицы летят углом, или клином, реже как цапли шеренгой или прямым фронтом. <a href="/" rel="nofollow" title="373496:##:2004/11/21.gif">[ссылка заблокирована по решению администрации проекта]</a>

touch.otvet.mail.ru

Гуси летят на юг. Глава 23. По ту сторону ночи

Гуси летят на юг. Глава 23

Еще через два дня поздним вечером мы подходим к нашему лагерю у нижнего конца базальтового потока. Последний переход был особенно мучителен. Все наши запасы продуктов окончательно, до последней крошки, исчерпаны. Утренний завтрак состоял сегодня из полупрозрачной похлебки, в которой варилось всего четыре столовые ложки риса; единственной приправой служила соль.

— Как жаль, что так мало, — говорит, медленно проглотив свою скудную порцию, Петя.

— Хоть бы по горсточке риса на брата! — мрачно отвечает Бонапарт. Физические испытания последних дней тяжело на нем отразились: он сильно исхудал, почернел и сделался раздражительным. Впрочем, как только проходила усталость, к нему возвращалось хорошее настроение и он переставал проклинать судьбу за то, что «связался с геологами»! Что касается моих алданцев — они по-прежнему на высоте. Молодость, энтузиазм, сила и оптимизм моих помощников скрашивают самые тяжелые наши испытания.

Проделанный сегодня путь достигает восемнадцати километров. Это очень много, если принять во внимание огромный вес набитых образцами мешков. По пути к вулкану этот же участок потока мы прошли только за два дня.

Но вот показалась знакомая излучина лавового потока. С некоторой тревогой Таюрский еще издали высматривает дерево, на котором было подвешено оставшееся здесь снаряжение и, главное, запас продуктов. Три прошедшие недели — совершенно достаточный срок, чтобы какой-нибудь медведь случайно набрел на наш склад, заинтересовался им и попытался разграбить. Мы так много говорили сегодня о такой возможности (ах, как много там вкусных вещей!), так часто припоминали подходящие к случаю примеры из таежной практики, что к концу дня уже почти уверили себя в неизбежной потере оставленного запаса.

Еще поворот — показались мощные родники, а за ними светлая полоска речки. Там, в густых зарослях тальника, спрятана наша лодка. А вот справа, у границы базальтов, небольшая группа лиственниц. На самой высокой из них, в десяти метрах от земли, огромным осиновым гнездом покачивается брезентовый тюк.

Все в порядке! Сегодня мы можем отпраздновать свое возвращение неслыханным пиршеством. Хлеб, оленина, чай с сахаром и сгущенным молоком, печенье — неужели все это существует не только в воображении, но и на самом деле! Да, существует, об этом определенно говорит тяжесть в желудках, которую мы ощущаем, закончив ужин и пробираясь в палатку.

Следующие двое суток мы вкушаем в этом лагере заслуженный отдых. Какое счастье проснуться утром с мыслью, что сегодня никуда идти не нужно, что лямки рюкзака не будут больше резать плечи и что растертые ноги могут ступать по мягкой траве зеленой лужайки!

Пока Таюрский с Бонапартом конопатят и смолят разошедшиеся в лодке швы, мы с Куклиным приводим в порядок геологическую карту долины Монни и дневник последних дней похода. На траве у палатки разложены все собранные образцы, и мы еще раз любуемся чудесной коллекцией вулканических бомб и необычайно легких пемзовых и шлаковых лав вулкана.

Бьющие из лавового потока родниковые воды, прежде чем собраться в едином русле, текут многочисленными ручейками с чистой, как слеза, водой. Еще в прошлый раз мы заметили в них много крупных хариусов. Темные радужные плавника стремительно бороздят мелкую воду, как только на нее падает тень человека. Я пытаюсь удить в этом естественном садке; мы давно не пробовали рыбы, и мной руководит не только спортивный интерес. К сожалению, мне не хватает осторожности и терпения.

Гораздо удачливее Саша. Вырезав очень длинную удочку, он осторожно подкрадывается к одному из ручейков с теневой стороны и, сидя на корточках, медленно заводит леску с наживой. Часа через два он приносит к палатке шесть великолепных рыбин, из которых Бонапарт готовит самый изысканный ужин.

Наконец мы оттолкнулись от гостеприимного берега. Теперь все шестьсот километров обратного пути лодка будет свободно плыть по течению. Никому не нужно отныне брести по гальке и илу, через кусты и скалы и тянуть за собой бечеву. Прошедшие два месяца нас отнюдь не избаловали. Мы так приучены к борьбе за каждый метр пути, что сейчас и испытываем нечто вроде неловкости.

Течение мягко подхватывает плоскодонку и несет ее вниз без малейших с нашей стороны усилий. Только рулевой время от времени шевелит своим коротким веслом, чтобы лодку не нанесло на корягу или не развернуло боком по течению. Руки, ноги, плечи — все отдыхает.

— Прямо курорт, — говорит Петя, — плавучий дом отдыха после экспедиции!

Мимо проносятся живописные берега Монни. Течение несет лодку со скоростью около семи километров в час. За последнее время мы так привыкли к малым скоростям, что еле успеваем заметить знакомые места. Вот промелькнул последний язык лавового потока. Черные базальты просвечивают сквозь пожелтевшую листву тальника.

Я встаю во весь рост, чтобы кинуть последний взгляд на долину вулкана. К сожалению, уже поздно — за круглым поворотом реки на момент появляется и сейчас Же исчезает каменный хаос глыбовых лав. Эти глыбовые нагромождения отсюда кажутся совсем безобидными; трудно поверить, что всего несколько дней назад их страшные лабиринты доводили нас до отчаяния. «Что пройдет, то будет мило»!

Плыть по течению не только приятно, но и интересно. Мы движемся совсем бесшумно и поэтому, внезапно вынырнув из-за поворота реки, застигаем врасплох то утиный выводок, то большую стаю гусей, мирно ощипывающих осенние ягоды.

— Поразительно, стоило нам отойти от базальтов, как весь мир переменился! — говорит Саша. — Там, наверху, мертвое царство, а здесь опять все ожило!

— Все дело в воде, — отвечаю я, — нет воды, нет и жизни! Раньше я думал, что это типично для юга, а теперь вижу, что и за полярным кругом законы те же!

— Без воды и ни туды, и ни сюды, — громко напевает Петя, выравнивая лодку.

К концу этого дня без всякого труда мы достигли устья Монни. Раньше этот же переход потребовал много трудов и гораздо больше времени. Пройдя устье Монни, Петя направляет лодку к правому берегу Уямкунды, где видны еще остатки шалаша из древесной коры.

Первым делом нас интересует состояние оставленного здесь лабаза. Пока Бонапарт готовит ужин, а Куклин занимается устройством палатки, мы с Таюрским переправляемся к устью Монни и разыскиваем три заветных дерева с высоко вознесенным на них срубом. Подойдя к лабазу, Петя протяжно свистит.

Трава под деревьями сильно вытоптана медведями. К реке ведут многочисленные следы. Почти на каждом из подпорных столбов белеют глубокие царапины от когтей пытавшегося забраться на них зверя. К счастью, эти царапины далеко не доходят до основания сруба.

— Не так-то просто забраться в наш лабаз! — смеется Петя.

Мне кажется, что. медведям до известной степени помешал разорить этот склад и ясно различимый у сруба запах бензина. Бонапарт (для того чтобы разжигать костер) захватил от устья Ангарки литровую бутылку с горючим. За полной ненадобностью Петя небрежно бросил ее на дно сруба, и бензин просочился сквозь разъеденную пробку. Впоследствии нам не раз приходилось морщиться, когда хлеб, чай или каша отдавали этим неприятным запахом!

Недавно прошедшие дожди сильно подняли воду в реках. Это начался осенний паводок, который обычно приходится в бассейне Колымы на конец августа. В тех местах, где нам приходилось перетаскивать лодку через мели, теперь быстро проносится поток замутненной воды. Путешествие и впрямь превращается в не омраченный усталостью сплошной праздник. Отныне мы пристаем к берегу только для ночлега и среди дня на обед; с раннего утра и до сумерек лодка плывет между празднично расцвеченными берегами. Мимо нас, как на экране кино, непрерывно разворачивается лента зеленого, красного, золотистого осеннего пейзажа. Беззаботно покуривая в бесшумно скользящей лодке, мы спокойно следим и за красотами ландшафта, и за жизнью его обитателей.

Легче всего, конечно, наблюдать за повадками подлинных хозяев этого края — птиц. Чем ближе мы спускаемся к Анюю, тем оживленнее берега Уямкунды и Ангарки. Птиц бесконечное множество; это настоящее их царство. За каждым кустом, за каждой извилиной реки видны все новые и новые семьи и стаи.

Теперь, когда мы застаем тайгу врасплох, у нас есть много возможностей заглянуть в ее повседневный быт.

Каждый вид птиц по-своему реагирует на наше появление. Маленькие буровато-серые чирки, если мы застаем их дремлющими под солнышком на берегу, лениво поднимают голову из-под крыла и ковыляют в сторону, искоса посматривая на лодку. Часто они вовсе не обращают на нас внимания, и я могу спокойно их фотографировать.

Однажды, когда мы проплывали мимо маленькой песчаной косы, пригретая осенним солнышком стайка чирков вообще не пожелала проснуться. Тогда Петя шлепнул по воде веслом и. громко крикнул:

— Кыш, лежебоки!

Птицы испуганно всполошились, с шумом снялись с места и… сели на берег прямо перед лодкой. Когда мы вновь поравнялись с ними, они с любопытством и опаской посматривали на столь неделикатно разбудившую их плавающую диковину!

Каменушки, кряковые утки и шилохвости, завидев лодку, спешат укрыться в тени берега, откуда смотрят на нас беспокойными глазами. Многие из них, однако, тут же ныряют вниз головой за добычей и показывают свои желтые лапки. Крохали необыкновенно осторожны даже и в этих не знающих человека местах. Завидев лодку, они уже издали панически срываются с места и, шумно хлопая крыльями по воде, стремительно уплывают.

Но самая интересная и самая умная из птиц — гусь. Я наблюдал за дикими гусями в начале лета, когда их птенцы походили на маленькие желто-зеленые комочки пуха, видел их в разгар летнего сезона, когда птицы выглядели долговязыми и неуклюжими подростками, и, наконец, смотрю на них теперь, когда молодое поколение превратилось в больших красивых птиц.

Надвигающиеся осенние холода заставляют гусей торопливо собираться в стаи, которые день ото дня растут. Вскоре мы начинаем вспугивать уже целые полчища гусей. Всякий раз повторяется одна и та же картина: завидев лодку, сторожевой гусь, всегда стоящий чуть в стороне от стаи, поднимает голову и, вытянув свою длинную серую шею, издает резкий предупреждающий крик. Вслед за тем из высокой травы разом показывается много голов; в стае слышна взволнованная перекличка, и тут же с сильным шумом вся громада срывается с места и быстро улетает вдаль. Вначале мы вспугиваем таким образом стаи в несколько десятков птиц, затем взлетают уже сотни, а к концу нашего путешествия по необозримой болотистой равнине низовьев Анюя в небо поднимаются настоящие гусиные легионы.

Иногда лодка появляется из-за поворота реки так неожиданно, что вожаку поднимать тревогу уже слишком поздно.

Не могу забыть одну трогательную и вместе с тем смешную сценку. На скалистом берегу, мимо которого нас быстро несло течение Анюя, сидело до десятка гусей. Они увидели лодку, когда между нами оставалось уже не

больше шести шагов. Улетать было поздно. Тогда все разом гуси поджали под себя лапы и спрятали голову под крыло. Теперь серые птицы хорошо слились с серой скалой; заметные издали ярко-красные лапки и желто-красные клювы скрыты от глаз врага. Это был превосходно примененный маскировочный маневр! Еле удерживаясь от смеха, мы смотрели на большущих, прижавшихся к скале птиц, золотистые глазки которых внимательно и тревожно следили за нами.

Лишь только лодка миновала притаившуюся стайку, гуси немедленно поднялись на ноги, прокричали что-то по нашему адресу и, снявшись со скалы, улетели прочь.

Меня поражали целеустремленность и своеобразная сознательность, с какой большие гусиные стаи готовились к трудному осеннему перелету на юг.

Сплывая вниз по Ангарке и затем по Анюю, мы часто имели возможность видеть первые дни подготовки. В воздух поднимались совершенно хаотические толпы птиц. Старые опытные вожаки были еще не в силах водворить какой-либо порядок. Они старались лишь возможно дольше удержать в воздухе всю эту гомонящую массу молодняка. Стая невысоко взлетала над деревьями и с громкими криками направлялась к какой-нибудь ближней протоке, где с невероятным шумом шлепалась в воду.

С течением времени беспорядочные полеты становились все более продолжительными и длинными. Все-таки молодые гуси, еще не научившиеся как следует владеть своими огромными крыльями, быстро уставали и стремились ускользнуть из стаи. Стоило, однако, кому-либо из них отбиться в сторону, как вдогонку бросался старый большой гусь. Безжалостными ударами мощных крыльев и клюва он возвращал беглеца на место.

В этот период у всех молодых гусей, которых мы стреляли для еды, под крыльями были видны большие синяки и кровоподтеки. Видно, нелегко выучиться летать!

Шли дни. Гусиные стаи все дольше держатся в воздухе. Я заметил, что они стремятся летать по кругу, диаметр которого с каждым следующим днем увеличивается.

— Может быть, в центре круга находится их гнездовье? — говорит Саша.

— Вначале весь такой «тренировочный круг» хорошо виден нам с реки. Затем стаи стали скрываться за горизонтом, но быстро показывались вновь; наконец они исчезали на полчаса или час, и мы теряли уверенность, что видим одну и ту же стаю.

Гусиная толпа постепенно превращалась в хорошо всем знакомый плывущий в воздухе геометрически правильный клин. Старые гусаки терпеливо трудились над созданием этого необыкновенного по своей красоте и рациональности строя. Они летели впереди и сзади стаи, сопровождали ее с боков; когда один из углов косяка вдруг начинал отклоняться в Сторону или терять высоту, старый учитель с криком бросался к месту нарушения и выпрямлял строй.

К концу нашего возвращения, когда мы плыли среди опутанных паутиной, совсем пожелтевших лесов, а ночные заморозки все крепче схватывали тонкой хрустящей льдинкой воду у берега, гуси потянулись на юг.

Звонко перекликаясь, они летят высоко над землей, мерно взмахивая своими огромными серыми крыльями. Низко висящее в небе желтое осеннее солнце блестит на их глянцевых перьях. В крике улетающих гусиных стай всегда есть что-то и радостное и печальное.

Сидя в лодке, медленно скользящей по необозримым просторам Колымы, мы смотрим на летящие над головой все новые и новые косяки гусей и думаем: как много еще предстоит им испытаний на их длинном пути к теплому югу. Одни свалятся от изнеможения где-нибудь над землей или над морем, других уже поджидают в засаде охотники. И все-таки жизнь истребить нельзя; большинство из них вернется в северный- край, где их родина; снова закопошатся в тальнике у реки серо-зеленые пушистые комочки, снова вырастут неуклюжие голенастые подростки, снова полетят гусиные стаи над рекой Колымой, над долиной Монни, над Анюйским вулканом!

У нас в лодке нахохлилась задумчивая Анюта. Это молодая гусыня с поврежденным при падении крылом. По-видимому, она вывихнула в полете правое крыло и рухнула на землю. Гусыня привыкла к людям, ест размоченный хлеб прямо из рук и не делает никаких попыток убежать на волю.

Анюта прилетела с нами на самолете в Магадан и поселилась в моей квартире. Это была необыкновенно умная гусыня, о приключениях и причудах которой можно было бы написать целую главу. Она по пятам ходила за. моей женой, ревниво отстаивая это право у большой немецкой овчарки Буськи. По вечерам она стояла, поджав под себя одну ногу, прямо под электрической лампой в коридоре. Днем частенько забиралась на диван или даже (о ужас!) на обеденный стол. К собаке она явно привязалась, хотя, по-видимому, не ставила ео ни в грош. Нередко, если Буська лежала у Анюты на пути, та не торопясь перелезала через нее, как через кочку, и ковыляла дальше. Иногда под вечер она подбиралась к теплому Буськиному животу и мирно дремала, подсунув голову под крыло.

Анюта прожила у нас почти всю зиму, а весной, перед моим возвращением в Москву, переселилась в живой уголок краеведческого музея, где, к сожалению, вскоре погибла. Сотрудники музея рассказали мне о печальных обстоятельствах ее смерти.

Когда уже ласково пригревало весеннее солнце, Анюту выпустили во двор. Она спокойно хлопотала вместе о домашними утками у большого корыта с кормом, как вдруг в небе послышался звонкий гусиный переклик.

Анюта прислушалась, подняла голову вверх и увидела стройный, тянущийся на север гусиный косяк. Впереди летел большой, могучий гусь; он медленно взмахивал крыльями и с силой рассекал воздух. Сзади, вытянувшись в две расходящиеся под углом ниточки, тянулось Несколько десятков отсвечивавших темной сталью гусей.

Анюта заволновалась, забила крыльями, одно из которых так и осталось искалеченным и громко закричала; Она вспомнила о своих диких родичах, о воле, о свободном полете, а может быть, и о горьковатом запахе прибрежных трав, где родилась.

Дальше случилось необыкновенное. Весь косяк вдруг замедлил свой полет, сбился в кучу и беспорядочной толпой спустился вниз, почти к крышам домов, откуда слышался тоскливый зов пленницы. Несколько минут гуси с криком кружились над двором краеведческого музея, откуда их отчаянно звала, беспомощно бегая по двору, Анюта. Потом косяк опять взмыл в поднебесье и ушел в голубые дали севера. По-видимому, гуси поняли, что им не спасти бедной Анюты и не увлечь ее за собой в зеленые просторы их вольной родины.

Как только скрылась гусиная стая, Анюта отошла в угол двора и, сгорбившись в темно-серый комок, поджала под себя ноги. С тех пор она ни разу не прикоснулась ни к воде, ни к пище и не смотрела на пролетавшие к северу косяки. Через несколько дней сторож нашел ее мертвой…

***

Через некоторое время после возвращения я опубликовал геологическую монографию и несколько научных статей об Анюйском вулкане и о громадном лавовом потоке в долине Монни. Открытие недавно угасшей вулканической деятельности в этой части мира внесло новую страницу в книгу о Земле.

О новом вулкане и его лавах узнали геологи Советского Союза и многих других стран.

А в этой повести я рассказал о том, что мы испытали, выстрадали и перечувствовали в нашем трудном и далеком путешествии, о котором в моих статьях, разумеется, не говорится ни слова. Не пишется в них и о подвигах Таюрского, Куклина и Бонапарта; в специальных работах не место романтике приключений и дружеским излияниям! Между тем только мужество, безграничное терпение и удивительный энтузиазм моих товарищей сделали возможным достижение цели! А цель этого стоила: белых пятен на земле уже почти не осталось, и лишь счастливое сочетание настойчивости и удачи позволило нам добраться до девственного края, осуществить намеченное и благополучно возвратиться домой.

librolife.ru

rulibs.com : Приключения : Путешествия и география : Гуси летят на юг. Глава 23 : Евгений Устиев : читать онлайн : читать бесплатно

Гуси летят на юг. Глава 23

Еще через два дня поздним вечером мы подходим к нашему лагерю у нижнего конца базальтового потока. Последний переход был особенно мучителен. Все наши запасы продуктов окончательно, до последней крошки, исчерпаны. Утренний завтрак состоял сегодня из полупрозрачной похлебки, в которой варилось всего четыре столовые ложки риса; единственной приправой служила соль.

— Как жаль, что так мало, — говорит, медленно проглотив свою скудную порцию, Петя.

— Хоть бы по горсточке риса на брата! — мрачно отвечает Бонапарт. Физические испытания последних дней тяжело на нем отразились: он сильно исхудал, почернел и сделался раздражительным. Впрочем, как только проходила усталость, к нему возвращалось хорошее настроение и он переставал проклинать судьбу за то, что «связался с геологами»! Что касается моих алданцев — они по-прежнему на высоте. Молодость, энтузиазм, сила и оптимизм моих помощников скрашивают самые тяжелые наши испытания.

Проделанный сегодня путь достигает восемнадцати километров. Это очень много, если принять во внимание огромный вес набитых образцами мешков. По пути к вулкану этот же участок потока мы прошли только за два дня.

Но вот показалась знакомая излучина лавового потока. С некоторой тревогой Таюрский еще издали высматривает дерево, на котором было подвешено оставшееся здесь снаряжение и, главное, запас продуктов. Три прошедшие недели — совершенно достаточный срок, чтобы какой-нибудь медведь случайно набрел на наш склад, заинтересовался им и попытался разграбить. Мы так много говорили сегодня о такой возможности (ах, как много там вкусных вещей!), так часто припоминали подходящие к случаю примеры из таежной практики, что к концу дня уже почти уверили себя в неизбежной потере оставленного запаса.

Еще поворот — показались мощные родники, а за ними светлая полоска речки. Там, в густых зарослях тальника, спрятана наша лодка. А вот справа, у границы базальтов, небольшая группа лиственниц. На самой высокой из них, в десяти метрах от земли, огромным осиновым гнездом покачивается брезентовый тюк.

Все в порядке! Сегодня мы можем отпраздновать свое возвращение неслыханным пиршеством. Хлеб, оленина, чай с сахаром и сгущенным молоком, печенье — неужели все это существует не только в воображении, но и на самом деле! Да, существует, об этом определенно говорит тяжесть в желудках, которую мы ощущаем, закончив ужин и пробираясь в палатку.

Следующие двое суток мы вкушаем в этом лагере заслуженный отдых. Какое счастье проснуться утром с мыслью, что сегодня никуда идти не нужно, что лямки рюкзака не будут больше резать плечи и что растертые ноги могут ступать по мягкой траве зеленой лужайки!

Пока Таюрский с Бонапартом конопатят и смолят разошедшиеся в лодке швы, мы с Куклиным приводим в порядок геологическую карту долины Монни и дневник последних дней похода. На траве у палатки разложены все собранные образцы, и мы еще раз любуемся чудесной коллекцией вулканических бомб и необычайно легких пемзовых и шлаковых лав вулкана.

Бьющие из лавового потока родниковые воды, прежде чем собраться в едином русле, текут многочисленными ручейками с чистой, как слеза, водой. Еще в прошлый раз мы заметили в них много крупных хариусов. Темные радужные плавника стремительно бороздят мелкую воду, как только на нее падает тень человека. Я пытаюсь удить в этом естественном садке; мы давно не пробовали рыбы, и мной руководит не только спортивный интерес. К сожалению, мне не хватает осторожности и терпения.

Гораздо удачливее Саша. Вырезав очень длинную удочку, он осторожно подкрадывается к одному из ручейков с теневой стороны и, сидя на корточках, медленно заводит леску с наживой. Часа через два он приносит к палатке шесть великолепных рыбин, из которых Бонапарт готовит самый изысканный ужин.

Наконец мы оттолкнулись от гостеприимного берега. Теперь все шестьсот километров обратного пути лодка будет свободно плыть по течению. Никому не нужно отныне брести по гальке и илу, через кусты и скалы и тянуть за собой бечеву. Прошедшие два месяца нас отнюдь не избаловали. Мы так приучены к борьбе за каждый метр пути, что сейчас и испытываем нечто вроде неловкости.

Течение мягко подхватывает плоскодонку и несет ее вниз без малейших с нашей стороны усилий. Только рулевой время от времени шевелит своим коротким веслом, чтобы лодку не нанесло на корягу или не развернуло боком по течению. Руки, ноги, плечи — все отдыхает.

— Прямо курорт, — говорит Петя, — плавучий дом отдыха после экспедиции!

Мимо проносятся живописные берега Монни. Течение несет лодку со скоростью около семи километров в час. За последнее время мы так привыкли к малым скоростям, что еле успеваем заметить знакомые места. Вот промелькнул последний язык лавового потока. Черные базальты просвечивают сквозь пожелтевшую листву тальника.

Я встаю во весь рост, чтобы кинуть последний взгляд на долину вулкана. К сожалению, уже поздно — за круглым поворотом реки на момент появляется и сейчас Же исчезает каменный хаос глыбовых лав. Эти глыбовые нагромождения отсюда кажутся совсем безобидными; трудно поверить, что всего несколько дней назад их страшные лабиринты доводили нас до отчаяния. «Что пройдет, то будет мило»!

Плыть по течению не только приятно, но и интересно. Мы движемся совсем бесшумно и поэтому, внезапно вынырнув из-за поворота реки, застигаем врасплох то утиный выводок, то большую стаю гусей, мирно ощипывающих осенние ягоды.

— Поразительно, стоило нам отойти от базальтов, как весь мир переменился! — говорит Саша. — Там, наверху, мертвое царство, а здесь опять все ожило!

— Все дело в воде, — отвечаю я, — нет воды, нет и жизни! Раньше я думал, что это типично для юга, а теперь вижу, что и за полярным кругом законы те же!

— Без воды и ни туды, и ни сюды, — громко напевает Петя, выравнивая лодку.

К концу этого дня без всякого труда мы достигли устья Монни. Раньше этот же переход потребовал много трудов и гораздо больше времени. Пройдя устье Монни, Петя направляет лодку к правому берегу Уямкунды, где видны еще остатки шалаша из древесной коры.

Первым делом нас интересует состояние оставленного здесь лабаза. Пока Бонапарт готовит ужин, а Куклин занимается устройством палатки, мы с Таюрским переправляемся к устью Монни и разыскиваем три заветных дерева с высоко вознесенным на них срубом. Подойдя к лабазу, Петя протяжно свистит.

Трава под деревьями сильно вытоптана медведями. К реке ведут многочисленные следы. Почти на каждом из подпорных столбов белеют глубокие царапины от когтей пытавшегося забраться на них зверя. К счастью, эти царапины далеко не доходят до основания сруба.

— Не так-то просто забраться в наш лабаз! — смеется Петя.

Мне кажется, что. медведям до известной степени помешал разорить этот склад и ясно различимый у сруба запах бензина. Бонапарт (для того чтобы разжигать костер) захватил от устья Ангарки литровую бутылку с горючим. За полной ненадобностью Петя небрежно бросил ее на дно сруба, и бензин просочился сквозь разъеденную пробку. Впоследствии нам не раз приходилось морщиться, когда хлеб, чай или каша отдавали этим неприятным запахом!

Недавно прошедшие дожди сильно подняли воду в реках. Это начался осенний паводок, который обычно приходится в бассейне Колымы на конец августа. В тех местах, где нам приходилось перетаскивать лодку через мели, теперь быстро проносится поток замутненной воды. Путешествие и впрямь превращается в не омраченный усталостью сплошной праздник. Отныне мы пристаем к берегу только для ночлега и среди дня на обед; с раннего утра и до сумерек лодка плывет между празднично расцвеченными берегами. Мимо нас, как на экране кино, непрерывно разворачивается лента зеленого, красного, золотистого осеннего пейзажа. Беззаботно покуривая в бесшумно скользящей лодке, мы спокойно следим и за красотами ландшафта, и за жизнью его обитателей.

Легче всего, конечно, наблюдать за повадками подлинных хозяев этого края — птиц. Чем ближе мы спускаемся к Анюю, тем оживленнее берега Уямкунды и Ангарки. Птиц бесконечное множество; это настоящее их царство. За каждым кустом, за каждой извилиной реки видны все новые и новые семьи и стаи.

Теперь, когда мы застаем тайгу врасплох, у нас есть много возможностей заглянуть в ее повседневный быт.

Каждый вид птиц по-своему реагирует на наше появление. Маленькие буровато-серые чирки, если мы застаем их дремлющими под солнышком на берегу, лениво поднимают голову из-под крыла и ковыляют в сторону, искоса посматривая на лодку. Часто они вовсе не обращают на нас внимания, и я могу спокойно их фотографировать.

Однажды, когда мы проплывали мимо маленькой песчаной косы, пригретая осенним солнышком стайка чирков вообще не пожелала проснуться. Тогда Петя шлепнул по воде веслом и. громко крикнул:

— Кыш, лежебоки!

Птицы испуганно всполошились, с шумом снялись с места и… сели на берег прямо перед лодкой. Когда мы вновь поравнялись с ними, они с любопытством и опаской посматривали на столь неделикатно разбудившую их плавающую диковину!

Каменушки, кряковые утки и шилохвости, завидев лодку, спешат укрыться в тени берега, откуда смотрят на нас беспокойными глазами. Многие из них, однако, тут же ныряют вниз головой за добычей и показывают свои желтые лапки. Крохали необыкновенно осторожны даже и в этих не знающих человека местах. Завидев лодку, они уже издали панически срываются с места и, шумно хлопая крыльями по воде, стремительно уплывают.

Но самая интересная и самая умная из птиц — гусь. Я наблюдал за дикими гусями в начале лета, когда их птенцы походили на маленькие желто-зеленые комочки пуха, видел их в разгар летнего сезона, когда птицы выглядели долговязыми и неуклюжими подростками, и, наконец, смотрю на них теперь, когда молодое поколение превратилось в больших красивых птиц.

Надвигающиеся осенние холода заставляют гусей торопливо собираться в стаи, которые день ото дня растут. Вскоре мы начинаем вспугивать уже целые полчища гусей. Всякий раз повторяется одна и та же картина: завидев лодку, сторожевой гусь, всегда стоящий чуть в стороне от стаи, поднимает голову и, вытянув свою длинную серую шею, издает резкий предупреждающий крик. Вслед за тем из высокой травы разом показывается много голов; в стае слышна взволнованная перекличка, и тут же с сильным шумом вся громада срывается с места и быстро улетает вдаль. Вначале мы вспугиваем таким образом стаи в несколько десятков птиц, затем взлетают уже сотни, а к концу нашего путешествия по необозримой болотистой равнине низовьев Анюя в небо поднимаются настоящие гусиные легионы.

Иногда лодка появляется из-за поворота реки так неожиданно, что вожаку поднимать тревогу уже слишком поздно.

Не могу забыть одну трогательную и вместе с тем смешную сценку. На скалистом берегу, мимо которого нас быстро несло течение Анюя, сидело до десятка гусей. Они увидели лодку, когда между нами оставалось уже не

больше шести шагов. Улетать было поздно. Тогда все разом гуси поджали под себя лапы и спрятали голову под крыло. Теперь серые птицы хорошо слились с серой скалой; заметные издали ярко-красные лапки и желто-красные клювы скрыты от глаз врага. Это был превосходно примененный маскировочный маневр! Еле удерживаясь от смеха, мы смотрели на большущих, прижавшихся к скале птиц, золотистые глазки которых внимательно и тревожно следили за нами.

Лишь только лодка миновала притаившуюся стайку, гуси немедленно поднялись на ноги, прокричали что-то по нашему адресу и, снявшись со скалы, улетели прочь.

Меня поражали целеустремленность и своеобразная сознательность, с какой большие гусиные стаи готовились к трудному осеннему перелету на юг.

Сплывая вниз по Ангарке и затем по Анюю, мы часто имели возможность видеть первые дни подготовки. В воздух поднимались совершенно хаотические толпы птиц. Старые опытные вожаки были еще не в силах водворить какой-либо порядок. Они старались лишь возможно дольше удержать в воздухе всю эту гомонящую массу молодняка. Стая невысоко взлетала над деревьями и с громкими криками направлялась к какой-нибудь ближней протоке, где с невероятным шумом шлепалась в воду.

С течением времени беспорядочные полеты становились все более продолжительными и длинными. Все-таки молодые гуси, еще не научившиеся как следует владеть своими огромными крыльями, быстро уставали и стремились ускользнуть из стаи. Стоило, однако, кому-либо из них отбиться в сторону, как вдогонку бросался старый большой гусь. Безжалостными ударами мощных крыльев и клюва он возвращал беглеца на место.

В этот период у всех молодых гусей, которых мы стреляли для еды, под крыльями были видны большие синяки и кровоподтеки. Видно, нелегко выучиться летать!

Шли дни. Гусиные стаи все дольше держатся в воздухе. Я заметил, что они стремятся летать по кругу, диаметр которого с каждым следующим днем увеличивается.

— Может быть, в центре круга находится их гнездовье? — говорит Саша.

— Вначале весь такой «тренировочный круг» хорошо виден нам с реки. Затем стаи стали скрываться за горизонтом, но быстро показывались вновь; наконец они исчезали на полчаса или час, и мы теряли уверенность, что видим одну и ту же стаю.

Гусиная толпа постепенно превращалась в хорошо всем знакомый плывущий в воздухе геометрически правильный клин. Старые гусаки терпеливо трудились над созданием этого необыкновенного по своей красоте и рациональности строя. Они летели впереди и сзади стаи, сопровождали ее с боков; когда один из углов косяка вдруг начинал отклоняться в Сторону или терять высоту, старый учитель с криком бросался к месту нарушения и выпрямлял строй.

К концу нашего возвращения, когда мы плыли среди опутанных паутиной, совсем пожелтевших лесов, а ночные заморозки все крепче схватывали тонкой хрустящей льдинкой воду у берега, гуси потянулись на юг.

Звонко перекликаясь, они летят высоко над землей, мерно взмахивая своими огромными серыми крыльями. Низко висящее в небе желтое осеннее солнце блестит на их глянцевых перьях. В крике улетающих гусиных стай всегда есть что-то и радостное и печальное.

Сидя в лодке, медленно скользящей по необозримым просторам Колымы, мы смотрим на летящие над головой все новые и новые косяки гусей и думаем: как много еще предстоит им испытаний на их длинном пути к теплому югу. Одни свалятся от изнеможения где-нибудь над землей или над морем, других уже поджидают в засаде охотники. И все-таки жизнь истребить нельзя; большинство из них вернется в северный- край, где их родина; снова закопошатся в тальнике у реки серо-зеленые пушистые комочки, снова вырастут неуклюжие голенастые подростки, снова полетят гусиные стаи над рекой Колымой, над долиной Монни, над Анюйским вулканом!

У нас в лодке нахохлилась задумчивая Анюта. Это молодая гусыня с поврежденным при падении крылом. По-видимому, она вывихнула в полете правое крыло и рухнула на землю. Гусыня привыкла к людям, ест размоченный хлеб прямо из рук и не делает никаких попыток убежать на волю.

Анюта прилетела с нами на самолете в Магадан и поселилась в моей квартире. Это была необыкновенно умная гусыня, о приключениях и причудах которой можно было бы написать целую главу. Она по пятам ходила за. моей женой, ревниво отстаивая это право у большой немецкой овчарки Буськи. По вечерам она стояла, поджав под себя одну ногу, прямо под электрической лампой в коридоре. Днем частенько забиралась на диван или даже (о ужас!) на обеденный стол. К собаке она явно привязалась, хотя, по-видимому, не ставила ео ни в грош. Нередко, если Буська лежала у Анюты на пути, та не торопясь перелезала через нее, как через кочку, и ковыляла дальше. Иногда под вечер она подбиралась к теплому Буськиному животу и мирно дремала, подсунув голову под крыло.

Анюта прожила у нас почти всю зиму, а весной, перед моим возвращением в Москву, переселилась в живой уголок краеведческого музея, где, к сожалению, вскоре погибла. Сотрудники музея рассказали мне о печальных обстоятельствах ее смерти.

Когда уже ласково пригревало весеннее солнце, Анюту выпустили во двор. Она спокойно хлопотала вместе о домашними утками у большого корыта с кормом, как вдруг в небе послышался звонкий гусиный переклик.

Анюта прислушалась, подняла голову вверх и увидела стройный, тянущийся на север гусиный косяк. Впереди летел большой, могучий гусь; он медленно взмахивал крыльями и с силой рассекал воздух. Сзади, вытянувшись в две расходящиеся под углом ниточки, тянулось Несколько десятков отсвечивавших темной сталью гусей.

Анюта заволновалась, забила крыльями, одно из которых так и осталось искалеченным и громко закричала; Она вспомнила о своих диких родичах, о воле, о свободном полете, а может быть, и о горьковатом запахе прибрежных трав, где родилась.

Дальше случилось необыкновенное. Весь косяк вдруг замедлил свой полет, сбился в кучу и беспорядочной толпой спустился вниз, почти к крышам домов, откуда слышался тоскливый зов пленницы. Несколько минут гуси с криком кружились над двором краеведческого музея, откуда их отчаянно звала, беспомощно бегая по двору, Анюта. Потом косяк опять взмыл в поднебесье и ушел в голубые дали севера. По-видимому, гуси поняли, что им не спасти бедной Анюты и не увлечь ее за собой в зеленые просторы их вольной родины.

Как только скрылась гусиная стая, Анюта отошла в угол двора и, сгорбившись в темно-серый комок, поджала под себя ноги. С тех пор она ни разу не прикоснулась ни к воде, ни к пище и не смотрела на пролетавшие к северу косяки. Через несколько дней сторож нашел ее мертвой…

***

Через некоторое время после возвращения я опубликовал геологическую монографию и несколько научных статей об Анюйском вулкане и о громадном лавовом потоке в долине Монни. Открытие недавно угасшей вулканической деятельности в этой части мира внесло новую страницу в книгу о Земле.

О новом вулкане и его лавах узнали геологи Советского Союза и многих других стран.

А в этой повести я рассказал о том, что мы испытали, выстрадали и перечувствовали в нашем трудном и далеком путешествии, о котором в моих статьях, разумеется, не говорится ни слова. Не пишется в них и о подвигах Таюрского, Куклина и Бонапарта; в специальных работах не место романтике приключений и дружеским излияниям! Между тем только мужество, безграничное терпение и удивительный энтузиазм моих товарищей сделали возможным достижение цели! А цель этого стоила: белых пятен на земле уже почти не осталось, и лишь счастливое сочетание настойчивости и удачи позволило нам добраться до девственного края, осуществить намеченное и благополучно возвратиться домой.

rulibs.com


Заказ товара:

Статуэтки фарфоровые Услуги доставки Для собак Для птиц Для лошадей Для кошек Для грызунов Ветаптека Бутик
.